В 70-е годы у нас в стране не было андерграунда. Что это андеграунд, стало понятно лишь много лет спустя, когда события в жизни стали повторяться, а значит, в них появилась какая-то цикличность. Но если бы нам тогда кто-то сказал, что мы принадлежим к андеграунду, мы бы очень удивились. Удивились бы тому, как высоко котируется наш статус. Мы же хотели только одного - играть нашу любимую музыку и мы были уверены, что придет день, когда мы сможем это делать не самодеятельным образом, а вполне официально, в больших празднично убранных залах с бархатными креслами.
Родившийся в 70-е годы Большой стиль выработал целый комплекс требований к человеку, который хотел бы, чтобы его считали настоящим рокером. Эти требования заключались и в том, какую музыку человек слушает или играет, и как он одевается, и даже какой длины его волосы. Понятное дело, что музыкант должен играть концерты, а также хотя бы раз в год выпускать новые альбомы. Причем к альбому также предъявлялись довольно жесткие требования: если это - настоящий альбом, как на Западе, то он должен иметь определенное качество звучания, определенное время звучания, а также - оригинальную обложку. Мы долго ждали, что фирма «Мелодия» обратит на нас внимание, но не дождались милости от главной звукозаписывающей фирмы страны.
Поэтесса Маргарита Пушкина, работавшая в начале 80-х с группой "Автограф", вспоминала, что, когда худсовет в очередной раз собрался "рубить" песни Александра Барыкина, она обратилась за помощью к сотруднику элитной комсомольской организации КМО СССР (Комитет Молодежных Организаций СССР) Андрею федорову, видимо, КГБисту, но сочувствующему, к тому же он классно танцевал рок-н-ролл, всю эту музыку знал и хорошо относился к Барыкину. Федоров приехал на фирму "Мелодия" на спецмашине с мигалкой и говорит худсовету: "Нам нужны такие люди, как Барыкин!" А ему отвечают: "Мы вам таких людей дадим сколько угодно, а программу Барыкина не пропустим..." А ведь в "Карнавале" же совершенно невинные песни были! Милые, веселые рэгги и рок-н-роллы — что может быть проще?! Но тогда у Барыкина 8 раз (!) не принимали программу! Его изводили чисто физически! И когда ее не приняли в восьмой раз, то у Саши судоргой свело руку! Была реальная опасность, что у него рука так и останется негнущейся...
Тогда мы решили делать альбомы сами. Здесь сработала уже многолетняя привычка к жизни в окружении постоянных «Know How». Именно в 70-е появилась поговорка «как у больших» или «как у взрослых». Она означала, что где-то есть банк образцов, которым надо соответствовать. Например, известно, что музыкант должен время от времени выпускать альбом. И если это не получается сделать официально, на фирме «Мелодия», значит, это можно сделать самому... Так и появилась уникальная российская магнитофонная культура. Рок-группы и даже отдельные музыканты находили возможность записать на студии или дома на кухне альбом, по времени звучания равнявшийся пластинке (35-40 минут), потом эта запись тиражировалась на магнитофонной ленте. Сама группа, как правило, выпускала 20-30, а то и до сотни оригинальных альбомов в коробках с обложкой, которую придумывали и исполняли наши лучшие художники и фотографы. В дальнейшем поклонники рок-музыки просто переписывали эти записи друг у друга.
Первый магнитофонный альбом записала группа «Оловянные Солдатики». В 1972 году «Оловянные Солдатики»  получили официальный статус и приняли приглашение  поработать на студии «Союзмультфильм». Всем известную песню «У попа была собака» в сериале «Ну, погоди!» исполняют именно они. Кроме того «Солдатики» озвучивали мультфильмы «Стадион» и «Шкатулка с секретом». Позже была более серьезная работа: музыка к фильму Сергея Юткевича «Маяковский смеется». Воспользовавшись ситуацией «Оловянные Солдатики» в том же 1972 году записали альбом собственных песен «Рассуждения».
Следом вышел первый альбом Юрия Морозова, музыкант из Орджоникидзе, который в 1973 году переехал жить в Ленинград. Здесь он создал домашнюю студию и начал экспериментировать с многоканальной техникой, сам исполняя партии всех инструментов. Его альбом "Вишневый сад Дж. Хендрикса" произвел большое впечатление в музыкальной среде. Творчество Морозова и «Оловянных Солдатиков» предвосхитило феномен "магнитофонной культуры" и во многом предопределило ее развитие.
Но то, что мы называем магнитофонной культурой началось все-таки не с них, а с группы «Воскресение». В конце 70-х годах сложилась целая сеть, которая распространяла магнитофонные записи. Сначала это были альбомы зарубежных групп, но в 1979 году, группа «Воскресенье» записала альбом, катушку с записью унес Арутюнов, звукооператор группы, и... потерял ее. Или забыл у какой-то подружки. Но именно благодаря этой случайности запись популярной группы моментально появилась в студиях звукозаписи. «Я сразу заторчал от этих песен и мы их сразу переписали,  — рассказывает коллекционер и «подпольный писатель» Александр Агеев. — И началось дикое распространение! Сначала, как каждая новинка, она медленно шла. Потом - все быстрее и быстрее. Некоторые люди приходили писать Запад и западали на русское название: «А это у вас чё?» Так что альбом «Воскресенья» был первой записью, которая начала распространяться... Если взять за всю жизнь, то невозможно сосчитать, сколько копий «Воскресенья» я сделал! А тогда было сделано сто копий. Или около ста. Но и это было очень много. Ведь никакой рекламы не было, никто ни Романова, ни Никольского в глаза не видел. Но на них был дикий спрос! Я писал все время, бобины крутились день и ночь! Даже когда у меня был только один магнитофон, я второй у друга брал и сколько надо было копий, столько и писал. Продавалось, раздавалось бесплатно, менялось на какую-нибудь одежду! Пуговиц нельзя было достать! В клеша надо было вшивать пуговицы, а пуговиц хороших нигде не было: значит, менялось на пуговицы! Да на все, на что угодно! Хоть на пиво!
А потом уже мы стали выискивать все, что у нас выпускается. И мы уже делали предложения: вот вы записали, но вы с пленкой сидите, но вы же хотите, чтобы ее слушали? Мы поможем вам ее распространить. Мы были нужны. Мы не приносили никакого вреда, как сейчас говорят, называя нас «пиратами», мы просто были тем проводом, который существовал между слушателем и исполнителем».
Альбомы на магнитофонных лентах быстро разлетались по стране в количествах, не уступающих тиражам фирмы «Мелодия». И коли появился выход на слушателя, группы стали активно записывать свою музыку. Первоначально это происходило в условиях, способных удивить бывалого. Так, например, Василий Шумов первые альбомы своей группы «Центр» писал у себя дома на кухне. С тех пор минуло много лет и оригиналы местами успели подпортиться, в связи с чем приезжавший в конце 90-х в Россию из Америки Вася Шумов объявил «всесоюзный розыск» своих старых записей в надежде, что у кого-нибудь осталось что-то в более-менее приличном качестве.
Армен Григорян рассказывал, как «Крематорий» записывал свой первый альбом: «Как-то к нам попали записи питерских музыкантов Майка, Ильченко, Юрия Морозова. Прослушав все это, мы решили, что тоже должны записать альбом. Нашли какого-то барыгу, который содрал с нас 100 рублей — бешеную по тем временам сумму — за то, что он познакомит нас со звукорежиссером из Театра имени Маяковского. Там мы сделали 2-3 записи, причем это выглядело фантастично: пульт находился в одной комнате, а к инструментам надо было спускаться на два этажа ниже. Приходилось играть, а потом бежать наверх и слушать, что получилось». По это причине запись вышла некачественной, но то был лишь первый шаг. Сейчас у «Крематория» собственная студия...»
Иметь свой альбом, пусть не на виниле, а на магнитной пленке, стало настолько важным делом для раскрутки коллектива, что даже группа «Ария», имевшая и официальный статус, и достаточно высокий уровень популярности, свой первый альбом «Мания величия» отдала подпольному «писателю» Виктору Лукинову. Запись тут же на кассетах и катушках разлетелась по всему Советскому Союзу. «После этого получилось так, что куда бы мы ни приехали — везде нас знают»,  — восхищался вокалист группы Валерий Кипелов. А кроме того за пределами Москвы эти записи передавали вечерами по местным радиостанциям — там с этим не было никаких проблем. Ну а после, узрев немереную популярность ансамбля, фирма «Мелодия» тоже захотела издать модную группу. Но это было после...
Когда стало возможным легко и просто тиражировать записи, то появились  группы, предпочитавшие работать исключительно в студии. Например, группа Сергея Жарикова «ДК» записала более тридцати альбомов, но отыграла лишь четыре «живых» концерта.
«Мы репетировали в МИСИСе, - рассказывает Сергей Жариков, лидер «ДК», - и ясразу подумал, что надо бы все, что мы делаем, записывать. Я приносил на репетицию, допустим, десять вещей. Репетиция была два раза в неделю. И из этих десяти вещей восемь мы записывали. Писали на раз, прямо на репетиции. Приходили - и тут же писали. Зачем репетировать вещь? Я считаю, что репетиции нужны, когда люди только собрались, но когда у тебя за спиной 10  лет игры на танцах или в филармонии, то чего репетировать-то?! Ну, написал все аккорды, ступени на басу, ритм, структуру вещи показал, где какие акценты - и поехали!»
Уже в 1982 году вышел первый магнитоальбом «Лирика», за ним записи "ДК" посыпались как из рога изобилия: «10-й молодежный альбом», «Бога нет!», «Киселев», «Оркестр Девушки Кати» и т.д. - практически все они представляют собой классику отечественной рок-музыки, многие песни из альбомов ДК уходят «в народ», их часто поют на тусовках, в компаниях, порой даже не зная авторства. Записей во время репетиций в МИСИСе было сделано так много, что их хватило на несколько лет  непрерывных релизов.
В начале 80-х в народе появился... определенный азарт, подпитываемый ощущением, что «эта власть» - не жилец. Причем, было такое странное двойственное ощущение, что с одной стороны - Оно уже не жилец, а с другой стороны, что оно и само подохнет, и нам жить не даст. Но именно поэтому была и мотивация и возможность заниматься всякими поисками Беловодья, поисками Эльдорадо, поисками Неведомой земли и Волшебного царства...***Первый «подпольный» рок-концерт состоялся в Москве еще 6 октября 1964 года, в ДК "Каучук". Юрий Айзеншпис рассказывал, что когда была создана группа «Сокол» и был готов маломальский репертуар, на час или на 40 минут, то есть его уже можно было играть на танцах, то сам собой возник вопрос о том, где выступать и на каких условиях? В то время самодеятельность имела право выступать только в клубах и то, если прошла соответствующую комиссию. А чтобы выступить на большой сцене, например, во Дворце спорта или Театре эстрады, и речи не могло быть. В ресторанах же ансамбли были объединены в МОМА (Московское Объединение Музыкальных Ансамблей) и в основном там играли тогда джазисты. Так как говорить о официальных публичных выступлениях было нереально, то Айзеншпису пришла в голову мысль организовать сейшн, то есть «встречу с друзьями» - отсюда и пошло слово «сейшн», взятое из западного лексикона. Айзеншпис договорился с дирекцией ДК о том, что на следующий день у них состоится вечер отдыха, на котором будет играть оркестр (тогда не говорили «рок-группа», такого слова в обиходе еще не было). Билеты были сделаны из  обыкновенных почтовых открыток, на которых был написан текст такого содержания: «Дорогой друг! Мы приглашаем тебя на вечер встречи с вокально-инструментальным ансамблем «Сокол». Среди своих друзей и товарищей музыканты распространили 50 или 60 таких открыток.
В 60-х годах рок-концерты носили элитарный характер. Обычно музыканты заказывали небольшое кафе, ставили там аппарат, накрывали столы, будто бы свадьба игралась -  и продавали билеты на свое выступление. Однако попасть на концерты мог лишь очень узкий круг друзей и знакомых.
А в 70-х годах рок-сейшны приобрели массовый характер. В Москве появились специальные люди, которые могли устроить концерт, или как тогда говорили «зарядить сейшн». Коли существовал спрос, то проявились люди, которые могли предложить аппаратуру, необходимую для проведения концерта. Было несколько человек, которые владели собственным аппаратом. Но чаще всего аппарат был государственным. Группы и известные исполнители через Москонцерт заказывали из-за границы комплект «Динаккорда», и, когда аппарат приходил, то записывался на коллектив. В итоге филармонический ансамбль получал возможность худо-бедно ездить на гастроли с собственным аппаратом, но и не филармонические ансамбли могли его арендовать, так сказать, частным порядком. Это уже были зачатки шоу-бизнеса, разумеется, нигде не афишировавшиеся.
Нынешний директор группы «Мастер» Андрей Крустер вспоминал о том, как он устраивал концерты группе «Смещение»: «Все началось с того, что наши друзья, которые просто любили нашу музыку и торчали под нее, попытались нам помочь и на свои деньги собрали самопальный аппарат. А в итоге, чем все закончилось? Ширкин — царствие ему небесное! — очень любил нашу группу и для нас выставлял любой комплект аппарата, причем брал за это всего 150 рублей за концерт, хотя хороший аппарат типа «Динаккорда» по тем временам стоил огромные деньги.
Еще у нас был автобус, на борту которого была надпись: «Телевидение». Его раздобыл наш друг Костя, папа которого был директором Дома кино, поэтому ему это и удалось. А менты автобус с такой надписью не тормозили.
Кроме того у нас появились «специалисты по отмазке». Допустим, приходят к нам из органов: «Кто здесь главный?» Человек встает и говорит: «Ну я!» А человек этот лежал в дурдоме, по статье. Это — Артур Гильдебрандт, царствие ему небесное! Словом, каждый занимался своим делом профессионально. Мы еще не знали, как это должно делаться, но когда столкнулись со всеми проблемами лицом к лицу, дошли до всего своим умом».
Всегда вокруг музыкантов находились люди, которые хотели сделать сейшн «по кайфу». Чтобы был свет, чтобы был дым. И это было их личное дело, вся инициатива исходила от них самих: а вот мы хотим сделать вам дым на концерте, чтобы сейшн получился классным! Все работали на один концерт, на сейшн (не было такого слова — «концерт»), чтобы все было здорово.
«На один наш концерт, - продолжает Крустер, - ребята принесли жидкий азот для имитации дыма. Целый чан с жидким азотом! Где они его достали?! Вот отыграли мы две композиции и видим, что принимают нас просто от души. Мы напряглись еще больше и стали играть еще круче. А этот азот ребята налили в ведро и дым стоял ниже колен и не уходил никуда — его ногами можно было разгонять. Красиво! Играю я, а сам думаю: эх, залезу сейчас в это ведро с ногами. И вот я уже ногу занес, думаю: опустить что ли ее туда? А там же температура минус сто! И если бы опустил, то все — отмерзла бы и отвалилась. Но тут у меня провод запутался и я думаю: некогда опускать. Мистическая штучка!»***Андерграунд - это настоящая жизнь в стиле «Know How». Это - продолжение Научно-технической революции 70-х, которая суть синоним рок-революции. Мы сами себе придумали эту жизнь и реализовали ее. Андерграунд - это не подземелье, не подполье, как привыкли думать, андерграунд  - это первый этаж, это - основа нашего сущего. Просто модное и продвинутое американское слово «underground» было не удачно у нас использовано, причем придумано это было не нами, поскольку мы свою жизнь андерграундом не считали, а считали просто жизнью. Можно долго и со вкусом рассуждать об американском «продвинутом» андерграунде, о номерных пластинках и ксероксных журналах, которые рассылались друзьям по почте, но у них это всего лишь слепок с Большого шоу-бизнеса, потому что американец так устроен. У нас в 70-х годах, когда зарождалось то, что принято называть российским музыкальным андеграундом, никакого шоу-бизнеса не существовало вовсе, поэтому мы все это сами придумали. И если мы живем вот так, значит, так надо...